[Bleached-soul]

Название: Любовь и преданность.
АВТОР: Gin-no heishi
Бета: Wakamizu
Фендом: Bleach
Пейринг: Хисаги/Аясегава, Хисаги/Тоусен
Другие персонажи: Урахара Кёске, Мугурума Кенсей, Мацумото Рангику, Укитаке Джуширо.
Рейтинг: NC 17
Жанр: Angst, hurt /comfort
Дисклеймер: бред – мой, персонажи – Кубо.
Предупреждения: AU, OC, слэш, ругательства, жестокость, насилие.
Размещение: С моего разрешения. Для Беты размещение свободное.
Комментарии: Написать характер Хисаги для меня оказалось трудно. И то, что получилось, меня не совсем устраивает. Как я уже где-то упоминал, после просмотра аниме у меня сложилось впечатление, что бедному лейтенанту Тоусен промыл мозги и сделал из него какого-то пацифиста.
P.S. Спасибо Бете за выслушивание моего нытья в процессе написания.


Глава 1

Аясегава стоял на коленях между раздвинутых ног Шухея, ритмично поднимая и опуская голову. Длинные перья на ресницах и идеально ровная линия волос колыхались в такт его движениям. Хисаги был уже на грани, одной рукой направляя голову Юмичики, а пальцами другой сдавливая под отворотом косоде затвердевший сосок. Сдерживаться, стараясь не шуметь, больше не было сил, и из груди шинигами вырывались частые сдавленные стоны.
Наконец, Аясегава почувствовал характерный привкус во рту и вывел член из горла, однако все еще не отпуская губами головку. Нескольких движений языком по уздечке хватило, чтобы Хисаги, застонав громче, прогнулся, кончая. Юмичика проглотил выделившуюся жидкость, не вынимая головку изо рта.
Шухей, тяжело дыша, откинулся на спинку маленького диванчика. Аясегава отстранился, слизывая оставшиеся капли и вытирая покрасневшие губы тыльной стороной ладони.
- И как теперь?
- Хорошо, - Хисаги открыл глаза.
Юмичика усмехнулся, отводя взгляд в сторону. Он все так же сидел на полу, изучая свой внешний вид в неизвестно откуда взявшееся зеркальце.
- Приведи себя в порядок, - пятый офицер указал между ног своего недавнего партнера, - Если Иккаку застукает, то даже я не отделаюсь парой сломанных костей.
- Слушай, - Шухей последовал совету только через пару минут, - сколько раз мы с тобой этим занимались, почему тогда спать ты со мной отказываешься?
- Спа-ать, - протянул Аясегава, поднимаясь на ноги, - это другое.
Теперь он уселся на крышку стола, положив ногу на ногу. Зеркальце уже успело куда-то исчезнуть.
- Может, просветишь, в чем разница?
- Я с Иккаку. Это – неоспоримый факт. Для него в первую очередь, ну и для всех остальных.
- А в рот брать еще у пары десятков, это – ты тоже с ним?
Тон Шухея был неожиданно резок. Юмичика с презрением посмотрел на него и отвернулся, не сказав ни слова.
- Ладно, извини, - лейтенант подошел к Аясегаве и, обнимая его за бедра, притянул к себе, - Я просто тебя не понимаю.
- А зачем тебе понимать?..

«И правда, зачем понимать кого-то?» Эту фразу словно ввинтили в сознание. Шухей плелся по пыльной улице после вечерней тренировки. «Чертов Аясегава. Ему-то какое удовольствие от таких отношений?».
Ударившись плечом об косяк, Хисаги ввалился в пустой офис. Он пришел сюда машинально и осознал это, только увидев пустой рабочий стол капитана. Ночной свет фонаря падал на крышку из открытой створки окна. Он так и не сел за него разу с тех пор, как Тоусен покинул Серейтей, хотя, по сути, и был теперь капитаном отряда. Шухей со стоном прислонился к стене, чувствуя, что ноги отказывают служить – то ли из-за усталости, то ли еще из-за чего. Хисаги медленно сполз вниз. Занпакто больно уперся в бок, лязгнув металлом об пол. Опустив голову, шинигами закрыл лицо руками, словно плотно сомкнутых век и темноты было мало, чтобы не видеть этой комнаты, этого стола и пустоты, которой в его душе, наверное, было еще больше, чем где бы то ни было. Загрубевшая кожа на ладонях ощутила глубокие, так и не исчезнувшие шрамы на лице и теплые слезы на них.
Хисаги отдернул руку, словно коснувшись огня. Он видел, как плачут другие… много раз. Слезы радости, боли, горя, отчаяния. Но все это были чужие слезы.
А теперь из его глаз, не прекращаясь, лилась прозрачная, соленая влага, и он не знал, как остановить это. Грудь сотрясали сдавленные всхлипы и, уткнувшись лицом в колени, шинигами повалился на пол, сжавшись в рыдающий комок.
Когда он плакал в последний раз? Те, кто помнил это, давно умерли в Руконгай. В день гибели его друзей, когда от громадного пустого его спас незнакомый шинигами в белой накидке, мальчишка с растрепанными волосами поклялся больше не плакать. И он действительно забыл, что значит слезы. Помня лишь номер на спине своего спасителя – девять, и его татуировку.
Когда, спустя несколько лет, Хисаги наконец поступил в академию, того капитана в Сейрейтей уже не было. Каждый, кого он спрашивал о нем, или замолкал, или говорил, что ничего не знает. Смог выяснить лишь, что нынешний капитан девятого служил под его командованием. Но окончательно отступать от этой загадки он не собирался.
С самого начала задавшись целью попасть в тот отряд, молодой шинигами этим не ограничился. В скором времени рекомендованный на пост лейтенанта, он с радостью занял этот место.
Постепенно на образ человека, спасшего его, наложился другой – его настоящего капитана. Хисаги не ожидал, что Тоусен окажется тем человеком, за которым он пойдет с завязанными глазами. Он верил ему, готов был подчиниться любому приказу, зная, что его капитан не может ошибиться. Он просто не способен на такое, потому что для него правда проходит очищение в полной тьме.
Поэтому никто не может даже догадываться, что чувствовал Шухей, узнав о его измене. Возможно, он не верил до сих пор в произошедшее, скорее понимая, но не принимая. Тоусен предал не только Готей и своих подчиненных, он предал его – человека, готового отдать за него жизнь.
Наверное, только необходимость подбадривать отряд держала его до сих пор. Но нет ничего бесконечного.
- Лейтенант Хисаги, - голос раздавался откуда-то со двора, - Лейтенант Хисаги!
Шухей, казалось, не слышал. Он продолжал так же лежать на полу, пока не открылись седзи и в комнату не зашел курьер.
- Лейтенант Хисаги! С вами все хорошо? – шинигами кинулся к Шухею, но тот предупредительно выставил руку вперед.
- Со мной все в порядке.
Пришлось подняться, чтобы не усугублять ситуацию. Курьер ошеломлено смотрел на лейтенанта, не решаясь произнести ни слова. Хисаги оправился, проверил подвязку для ножен и поднял глаза на молодого шинигами.
- Чего тебе?
- У-у м-меня приказ. От Командующего.
- Давай сюда.
Взяв бумажку в руку и пробежав глазами, Хисаги нахмурился еще больше.
- Ямамото-тайчо ничего больше не сказал?
- Никак нет, - курьер вытянулся по стойке смирно.
- Свободен.
- Есть!
- Эй, - Шухей окликнул его на выходе, - И здесь ничего не было.
Шинигами кивнул и поспешно скрылся. Лейтенант отошел к окну, чтобы прочесть документ более внимательно. В нем говорилось, что Хисаги должен был через неделю отбыть на грунт. Ни зачем, ни каких-либо дополнительных указаний не прилагалось. Только фраза: «Подробные инструкции получите на месте». За оставшееся время было приказано уладить неотложные дела в отряде и подготовиться. «По-видимому, «отпуск» предстоит продолжительный», - подумал Шухей.

Глава 2

Зачем они собрались в казармах одиннадцатого, к полуночи Хисаги понимал уже смутно. Кажется, у кого-то пару дней назад был День Рождения, и отряд гудел с тех пор. И чтобы не сворачивать праздник, заодно и его на грунт решили проводить. «Как в последний путь», - невесело подумал Шухей, в очередной раз прикладываясь к горлышку бутылки. Роль провожаемого – виновника торжества – в начале он уже выполнил и теперь сидел в стороне от довольно большой компании празднующих шинигами. Пьяный гогот почему-то раздражал с каждой минутой все больше. И чем сильнее Хисаги напивался, а именно это он методично и делал, тем невыносимее становилось здесь находиться.
Шинигами поднялся, захватив с собой еще одну бутылку, и, наконец, установившись в равновесии, вышел на улицу. Душная летняя ночь обволакивала тяжелым воздухом, не принося заметного облегчения от августовской жары. Хисаги поднял голову. На небе мириады звезд рассыпались бесчисленными созвездиями. Пожалуй, только в это время года можно было увидеть такое великолепие, но лейтенант лишь раздраженно сжал губы – какой смысл в этом, если звездное небо не приносит ничего, кроме ненужно встревоженных эмоций. Шухей нахмурился и зашагал прочь от шумного праздника.
За первым же поворотом его догнал Абарай, по-дружески хлопнув ладонью по плечу.
- Ты чего это, сбежать решил от нас?
- Вроде того.
Лейтенант шестого тоже держался строго вертикально с переменным успехом.
- Прогуляюсь с тобой. А то до своих казарм в таком виде неохота.
Хисаги кивнул, сделав глоток саке.
Шли они уже достаточно долго и все время молча. Для Шухея было что-то настораживающее в этой тишине, что-то угнетающее. Он чувствовал, что если не нарушить его, то станет слишком невыносимо от давящего вокруг воздуха. Наконец, первым заговорил Абарай.
- Хмурый ты какой-то последнее время, Хисаги-кун.
- Напрягает?
- Да нет, - рыжий почесал макушку, - За тебя переживаю.
- Не стоит.
Ренжи, остановившись, буркнул что-то вроде «Друзья же» и снова поравнялся с Шухеем.
- Все равно, не могу на тебя такого смотреть.
- Ну не смотри, - Хисаги начал жалеть, что не остался один. Пьяный Абарай вызывал неприязнь. Поэтому, снова отпивая из бутылки, он уже думал, как бы от него избавиться. Напряжение от молчания спало, но затронутая тема была слишком скользкая. Хисаги мысленно желал, чтобы Ренжи остановился.
- И не только я, - как назло продолжал рыжий, - Мадараме с Юмичикой тоже переживают, Мацумото. Да что там! Даже Кира. Он вот, кстати, уже оправился от случившегося.
- При чем здесь Изуру-сан?
- Как при чем? - искренне удивился шинигами, - А ты разве не из-за того же самого как в воду опущенный ходишь? Не из-за их предательства?
И, видимо, расценив молчание Хисаги как положительный ответ, он, как ни в чем не бывало, продолжил:
- Но ты не переживай. Гады они все.
Абарай снова хлопнул Хисаги по плечу. Шухею разговор был крайне неприятен. Ренжи затронул слишком больную и никому не дозволенную тему. Шинигами медленно сжал и разжал кулаки, пытаясь унять легкую дрожь.
- Не стоит твой Тоусен таких переживаний. Ему самое место у Айзена на побегушках.
Это было последней каплей. Хисаги неожиданно развернулся, отшвырнув бутылку в сторону, и ударил Абарая под дых. Ренжи задохнулся, схватившись за косоде лейтенанта.
- Сдурел ,что ли? – прохрипел он
- Да что вы все понимаете? – Шухей не поднимал глаз, справляясь с бьющей его яростью, - КАК ВЫ МОЖИТЕ СУДИТЬ?!!
Абарай, опешив, смотрел на друга.
- Откуда ты знаешь, что он был за человек, чтобы поливать его грязью? Тебе известно, почему он поступил так?
- Эй, успокойся, я не хотел…
Удар в челюсть не дал закончить фразу. Хисаги вышел из себя.
- Ненавижу вас всех, - тихо прошипел он, снова кидаясь на Ренжи.
На этот раз рыжий успел поставить защиту, но в пьяном состоянии драться было невозможно.
- Да остановись ты! – Абарай с трудом отбивался от сыплющихся со всех сторон ударов.
Внезапно все прекратилось. Ренжи поднял голову и увидел Хисаги, с приставленным к горлу стальным веером Фудзикудзяку.
- А ну стоять обоим, иначе распущу для вас пару цветов, - спокойным голосом произнес Юмичика.
Хисаги попытался вытащить свой меч, – он словно обезумел от происходящего, – но клинок впился в кожу, оставляя узкую красную полоску и останавливая попытку.
- Сказал же успокоиться. Что конкретно из этих слов не понятно?
Абарай мысленно поблагодарил Аясегаву. Одного взгляда в глаза Шухея было достаточно, чтобы сделать это – горевшие в темноте, их словно застилала бушующая внутри ярость. И хотя алкогольная дымка уже начала спадать после драки, но даже так - кто мог ручаться за последствия?
- Юмичика, а ты как тут оказался? - Ренжи осторожно потрогал распухшую губу, - Черт, капитан снова выговор объявит.
- Да за вами, придурки, пошел. Как чувствовал что-то неладное.
Хисаги, несколько успокоившись, попытался отвести меч от горла, но Аясегава только надавил сильнее в противодействие.
- Остынь сначала, а потом отпущу.
- Да спокоен я, твою мать! – снова взорвался лейтенант.
Юмичика, быстро поймав вновь рванувшуюся к занпакто руку, заломил ее за спину.
- Ренжи, сгинь, будь добр, - тихо попросил офицер.
Просить дважды не пришлось – Абарай тут же ушел в шунпо, оставив двоих шинигами в одиночестве на улице.
Острое лезвие неожиданно исчезло от горла Шухея, а вместо боли в плече он почувствовал, как его со спины обвивают нежные руки. Юмичика положил голову на плечо. Тонкие перья легко защекотали ухо.
Хисаги застыл в удивлении, не решаясь пошевелиться. Злость еще бушевала где-то внутри, но даже повинуясь ей, лейтенант был не в силах разорвать удерживающие его объятия.
- Все хорошо? – тихий, приятный шепот окончательно успокоил.
- Нет. И не будет уже.
- Может быть, расскажешь мне?
Тепло чужого тела даже через слои ткани окутывало, проникая в самое сердце.
- Может быть… - Хисаги взял ладонь Юмичики в свою руку.
- Тогда пойдем ко мне. Там спокойнее, и не услышит никто.
Лейтенант кивнул.

В комнату Юмичики они вошли все так же державшись за руки. Хисаги даже не замечал этого, пока шинигами не выпустил его ладонь из своей, чтобы зажечь свет.
- Не включай, пожалуйста, - Шухей прошел через комнату, усаживаясь на большую кровать у стены.
Аясегава проследил за ним взглядом, в темноте отыскивая два стакана и бутылку саке. Когда необходимое было найдено, он опустился у ног Хисаги, опираясь локтем на кровать. Лейтенант, налив себе, залпом выпил содержимое, Юмичика, отставив бутылку подальше, провел пальцами по бедру Шухея. Тот чуть ощутимо вздрогнул, уставившись в открытое окно.
Молчали долго. Аясегава терпеливо ждал, зная, что для того, чтобы Хисаги высказал накопившееся, требуется время. Закрыв глаза, он положил голову ему на колени. Через минуту тяжелая ладонь провела по волосам, запуская пальцы в идеально уложенные волосы. Пожалуй, Хисаги был единственным человеком, которому Юмичика разрешал делать такое, и от прикосновения которого было действительно приятно и как-то уютно.
- Я его, наверное, никогда не понимал.
Аясегава посмотрел вверх. Выражение лица Шухея скрывала темнота, но в голосе сквозила слишком явная грусть.
- А он даже не счел нужным хотя бы намеком дать понять. Неужели я этого не заслуживаю, неужели не доказал свою верность и способность понимать? До самого конца я не верил в случившееся. Не мог поверить, что он даже не вспомнил о своем отряде.
Хисаги замолчал, подбирая слова.
- Ведь капитан и лейтенант должны доверять друг другу. Быть опорой и поддержкой отряду. А ведь… Тоусен … был еще и моим учителем. Я помню каждое сказанное мне слово, потому что ни одно не лишено смысла… каждое… все…
- Ты пошел бы за ним в Уэко Мундо, если бы он все тебе объяснил, если бы позвал?
Ответа не требовалось. Хисаги глубоко вдохнул.
- Я не могу простить его. Но и осуждать совершенный поступок тоже не могу. Потому что верю, что его «зрение» никогда не подводит.
Юмичика поднял голову, прислонившись спиной к кровати. Он обдумывал услышанное только что признание. Да, пожалуй, предательство Тоусена было самым необычным. Серейтейское «правосудие», которое никогда не ошибалось, вдруг выбрало сторону врага. И, безусловно, Хисаги было тяжело принять этот факт еще и потому ,что капитан стал для него слишком незаменим.
Аясегава с сочувствием посмотрел на сидящего рядом лейтенанта. Тот вертел в руках пустой стакан, рассматривая узоры на ковре. От неожиданного поцелуя Шухей выронил предмет из рук, удивленно уставившись в закрытые глаза Юмичики. Когда тот отстранился, их взгляды встретились. Без лишних слов, будто загипнотизированный, Хисаги опустился на пол рядом с офицером, поддаваясь его неторопливым, расслабляющим ласкам. И уже через несколько минут ладони ощутили бархатную, слегка прохладную кожу, а губы ласкали затвердевший сосок. Распахнутое косоде оттеняло белизну стройного тела лежащего под ним шинигами. Хисаги никогда не видел Юмичику без одежды. И в невыносимую жару, и на тренировках на нем была вся форма целиком, дополненная неизменным рыжим воротником. Сейчас ничего этого не было. Даже разноцветные перья с ресниц Аясегава легко снял, оставив на столе. И теперь в ночном свете Хисаги видел его таким, каким он был на самом деле – без ярких украшений – и от этого казавшимся еще красивее.
Опираясь ладонью об пол, Шухей старался рассмотреть каждую мелочь, каждую линию его тела, чтобы оставить в памяти как можно больше, подсознательно понимая, что такая возможность скорее всего первая и последняя. Юмичика провел пальцами по руке вверх, обнимая Хисаги за шею.
- Не смотри так, ты меня смущаешь, - тихо попросил он.
- Ты красивый, - словно не слыша, прошептал лейтенант.
Ночь скрыла легкий румянец на щеках пятого офицера. Никто еще так не говорил этих слов. В них не было восхищения и зависти, не было лицемерия. Короткая фраза, сказанная даже не для него – лишь мысль, сорвавшаяся с губ - заставила сердце биться чаще.
Хисаги наклонился за поцелуем, пока нежные руки распахивали его косоде, снимая с плеч. Пальцы Юмичики на спине, а затем под еще не развязанными хакама, обжигали каждым прикосновением. Освободившись, наконец, от одежды, когда желание обоих было уже на пределе, Аясегава обхватил Хисаги ногами за поясницу, прося, чтобы тот не медлил. Он вошел осторожно, даже не задумываясь о движениях тела – настолько простой и легкой сейчас казалась любая нежность.
Не было будоражащих кровь стонов, резких движений, только частое шумное дыхание, обжигающее плечо, тонкие пальцы, зарывающиеся в волосы, и единый ритм двух слившихся тел. И все было словно не с ними, не сейчас, потому что не бывает такого полного обладания друг другом. Хисаги чувствовал, что Аясегава, не притворяясь, изгибается в его руках, тихо застонав, а тот, в свою очередь, выбросив из головы все мысли, принадлежал только ему. Отдаваясь целиком на холодном полу, в ворохе скомканной одежды, Юмичика, пожалуй, первый раз не задумывался о красоте происходящего, действительно наслаждаясь близостью…
Уснули они, все так же прижимаясь друг к другу. А утром Хисаги был уже один. На столе лежала короткая записка: «Постарайся забыть то, что произошло. Это была лишь моя слабость и ничего больше». Шухей оделся и, найдя карандаш, написал ниже: «Обратную сторону листа я оставляю чистой. Напишу на ней свой ответ после возвращения».
Через час лейтенант девятого отряда уже шагнул из врат на пыльную улицу мира живых.

Глава 3

Шухей никогда не любил мир живых. Да, пусть он был тем, ради чего существовали шинигами, пусть здесь был дом миллионов людей, но это не мешало не любить его. Хотя души и не менялись после «переселения», Серейтей был совершенно другим, и воздух в нем тоже. А здесь Хисаги задыхался. Непривычная, непонятная смесь далеких воспоминаний времени, когда он был жив. И совершенно ненужная. Бесполезная для него – шинигами.
Прохладный утренний ветерок обдувал лицо. До рассвета оставалось совсем немного, и небо на горизонте уже светлело, наполняясь чуть заметным сиянием грядущего дня. В приказе был сказано, чтобы он оставался на месте по прибытии – с ним свяжутся. Поднявшись на крышу ближайшего дома, Хисаги уселся на холодной черепице. Первые лучи осветили небосклон, рассыпаясь сотней цветов в легкой дымке облаков. Шинигами, не отрываясь, следил, как поднимается яркий диск: пусть слепило глаза, но было в этом моменте что-то необъяснимое, что нельзя передать словами, а можно только понять. Что-то, что он давно знал, но что стерлось из памяти, и теперь постороннее событие напоминает об этом, заставляет копаться внутри в поисках ответа. «Что же я упустил?».
Шухей вздрогнул, когда на плечо легла чья-то рука.
- А ты, я смотрю, совсем не боишься, - над ухом послышался знакомый голос, - А если бы пустой какой?
- Иба-сан? – Хисаги удивленно обернулся
- Утро доброе, лейтенант.
- Доброе. Простите, задумался и не заметил, как вы появились.
- Ты поосторожнее так задумывайся. Это не Серейтей, хотя и там нож в спину воткнуть запросто могут.
- Мне приказали явиться…
- … ничего не объяснив. Да-да, знаю.
- Какая наша задача?
- Неа, - лейтенант отрицательно покачал головой, - Не наша, а теперь твоя. Тебя мне на смену прислали. Сейчас сдаю пост и домой. Врата через несколько минут откроют, так что слушай.
Иба вручил Шухею какую-то потрепанную бумажку.
- Значит, так: то, зачем тебя сюда прислали – внутренние дела Готей – все совершенно секретно, поэтому и инструкций не дали никаких. Я сам в подробности не посвящен, но похоже, из двенадцатого опять какая-то тварь сбежала и попала сюда. Афишировать такое, естественно, не собираются. Поэтому лейтенантов и послали.
Хисаги внимательно слушал, просматривая мятый лист.
- Тут, - Иба ткнул пальцем в надписи, - все об этом «звере». Само собой, никаких отчетов об операции и тому подобного нет.
Шухей кивнул.
- Полностью уничтожить?
- Именно. И желательно потише. Везде числится, что мы тут особо опасного пустого ловим.
- Понятно.
- И еще, я дописать не успел, но кажется, его излюбленное место – парк в северном районе. Наведайся туда сначала.
Внизу распахнулись только что появившиеся врата.
- Все, Хисаги-кун, мне пора. Удачи.
Отдав маленькое карманное устройство связи лейтенанту, Иба спрыгнул с крыши и, помахав рукой на прощание, исчез в проходе.
Шухей проводил его взглядом, а после несколько минут, не отрываясь, смотрел на место исчезнувших врат.
Вот он – Готей 13. Защищаем, значит, души от пустых, проводим их в «лучший мир», чтим законы и традиции... и посылаем солдат ловить продукты собственных скрытых опытов, травим те же души в своих лабораториях, потом выбрасывая их в голодные кварталы, если выживут.
Хисаги от кипевшей злости с силой сжал в ладони бумажку и телефон. Что-то хрустнуло. Разжав руку, шинигами увидел трещину на панели, но прибор, кажется, работал. Шухей вздохнул. Может, прав был Тоусен? И Готей давно прогнил до самого основания, все еще стараясь прикрыть разложение вуалью благопорядочности и милосердия? Айзен хотя бы говорит правду. Хочет власти, не скрывая этого. Может, лучше будет, когда эта реальность сгинет и появится другая? Шинигами поднял голову, смотря прямо на слепящее солнце. Ничто не изменилось в душе от наступившего рассвета, ничего не произошло с миром, не тронули лучи спящих внутри чувств, не разбудили надежду. Потому что надеяться не на что… и незачем.

Обходя город, Хисаги максимально уменьшил рейацу – в Каракуре было несколько шинигами, и нельзя было позволить, чтобы его заметили. По пути несколько раз попадались мелкие пустые, охотящиеся за душами, но Шухей не обращал на них внимания. Однажды, погрузившись в поиск, чуть не столкнулся с патрулирующим, вовремя скрывшись между домами. Так прошло два дня. Хисаги все чаще прокручивал в голове недавние мысли, уверяясь в том, что если бы Тоусен разрешил ему последовать за ним, то он без раздумий шагнул бы в Гарганту. Ведь ничто, кроме его капитана, не держало его в Серейтей. Друзья? Переживут, так же как пережили и забыли смерть многих шингигами. Любовь? Ее у лейтенанта не было. Ни к чему пустые привязанности. Только единственно верная дорога справедливости – путь его капитана. Вдруг в воспоминаниях возник еще один человек и последняя ночь в Готей перед отбытием на грунт. Хисаги нахмурился: все те же ненужные чувства – всего лишь желания тела. И ничего более, ради чего стоит бороться за существование мира.
Погрузившись в свои мысли, шинигами не заметил, как оказался на набережной. Смеркалось, на небе начали зажигаться первые звезды. Прохлада, шедшая от реки, притягивала, обещая избавить от тяжелых мыслей. Засунув руки в карманы, Хисаги наблюдал за водной гладью – обманчивая поверхность и непроглядный сумрак внизу.
Горизонт быстро терял краски ушедшего заката, уступая место неяркому свету луны. С востока синее небо затягивали грозовые тучи, предвещая скорый дождь. Шухей не двигался, словно не волновала меняющаяся погода и потянувший холодный ветер. Наконец он опустился на парапет, свесив ноги вниз к воде. Неизвестно откуда накатившая усталость тяжелым камнем легла на плечи. Хисаги опустил голову, закрыв глаза.
С первыми каплями дождя набережная опустела совсем. Не видно было даже мелких банд, обычно слоняющихся в округе. Одинокая фигура в черном, все так же сидящая неподвижно, резко выделялась на фоне серого берега, только никто ее не видел, да и не смог бы.
Хисаги углубился в размышления, не обращая внимания ни на что вокруг, однако привычка хорошего воина дала о себе знать. Боковое зрение отметило человека, медленно идущего в его сторону. Без зонта, в одной футболке и брюках под струями воды он, ссутулившись и прихрамывая, шел по набережной. Шухей не шевелился, не обращая на него внимания. Все равно человек не заметит его, а в том, что это был именно живой, шинигами не сомневался.
Только когда мужчина почти поравнялся с ним, Хисаги слегка повернул голову. Электрический разряд прошил от затылка, когда он увидел откинутые с лица волосы и уродливую гримасу скалящейся на него твари. Тело среагировало само. В последнюю секунду отпрыгнув в сторону, Хисаги оступился и покатился по мокрому асфальту. На месте, где он только что сидел, теперь зияла приличная дыра в камне. Послышался хохот. Хисаги в ужасе перевел взгляд на противника. Теперь тот выглядел совершенно по-другому: выпрямившись, он был где-то на голову выше Шухея, широкоплечий, с непропорционально длинными мускулистыми руками и звериным оскалом торчащих клыков. Лейтенант осознал, чего могла стоить ему лишняя секунда промедления, когда тот ,присев, ударил кулаком в асфальт, кроша его на мелкие куски. Шинигами нащупал рукоять меча и замер от раздавшегося впереди вкрадчивого шепота:
- Добрый вечер, Хисаааги-кууун.
Шухей потерял дар речи.
- Неужели не узнаешь старого знакомого, - существо сделало шаг вперед, - Тоже пришел на охоту?
- Я не знаю тебя, - первый испуг прошел, и теперь возвращалось необходимое хладнокровие.
- Врееешь. Посмотри поближе.
Тварь метнулась вперед, нападая. Хисаги успел увернуться, достав занпакто. Противник снова остановился. Только теперь Шухей понял, что было не так в этом «пустом», кроме того, что он знал его имя – не было ни белой маски, ни зияющей «дыры» в теле, ни рейацу пустого. «Живой?! - шинигами не мог поверить своим глазам, - Кого же мне приказали убить?».
Тем временем противник ударил еще раз, и снова Хисаги смог отбить.
- Ну же, лейтенант, вспомни меня!
- Мне нечего вспоминать! – отчаянно выкрикнул Шухей – Откуда тебе известно мое имя?
- Ложь! – тварь кинулась с новым ударом.
Шинигами отлетел на несколько метров. «Вот это сила» - он потянулся к ушибленной руке. Враг нападал один раз, потом отходил и словно выжидал чего-то. Но сейчас, похоже, он начинал злиться.
- Кто еще после тебя придет за мной?! Кто из вас снесет мне голову своим чертовым занпакто?
Промежутки между выпадами становились короче.
- Я не понимаю, о чем ты!
- Ложь!
Хисаги пропустил удар в живот и согнулся пополам, сплевывая кровью.
- Запрятать меня в камеру, издеваться так, что не каждое существо выдержит, переломать мне все кости!! И после этого говорить, что вы не знаете,кто я?!! Ненавижу!!
- Я ничего не знаю об этом! - Шухей поднялся, опираясь на меч.
- Лживые ублюдки!
Следующая атака опрокинула его на спину. Хисаги не успел даже понять, что произошло, – с такой скоростью двигался противник, – как его собственный меч прошел насквозь через левый бок, впечатывая его в асфальт. От острой боли свело тело, он хотел подняться, но смог пошевелить только рукой – как бабочка, пришпиленная булавкой к картону, он лишь дергался, не в силах вытащить меч. Над ним нависло изуродованное лицо его врага. Он ухмылялся, глядя на бесполезные слабые попытки шинигами освободиться, и явно получал от этого удовольствие. Скользнув пальцем по лезвию вниз, противник медленно протолкнул его в рану, заставив Хисаги корчиться.
- Закричи, позови на помощь, проси меня о пощаде, - мерзкий шепот сливался с шумом дождя.
Лейтенант молчал, задыхаясь от боли.
- Не хочешь показать, какой ты слабый?
Тварь вытащила палец, обхватывая рукоять меча, и с наслаждением повернула его в ране. Послышался хруст ломающихся ребер. Шухей застонал.
- Хорошо. Вот он – твой порог. Дальше ты не пойдешь. И сдохнешь прямо здесь, - он поднялся, отпуская занпакто.
Послышались удаляющиеся хлюпающие шаги. На секунду существо остановилось.
- Я знаю, что ты еще слышишь меня, лейтенант. И перед тем, как ты умрешь, я хочу, чтобы ты знал, что собирался убить своего собственного подчиненного, своего недавнего друга. И я проклинаю тот день, когда стал шинигами.
И пусть боль застилала глаза, путая сознание, Хисаги слышал все до последнего слова. Кровь и слезы ,смешиваясь с дождем, стекали по лицу. Он вспомнил того, о ком говорил его недавний противник: Хасане Киоту – третий офицер его отряда, числившийся пропавшим без вести после побега Айзена. Так вот, значит, что с ним стало. Значит, поредел состав Готей не только из-за предательства капитанов. Свои же союзники убивали друг друга… как пустые.
Хисаги рыдал, лежа в грязной воде, смешанной с его кровью. Слезы лились от боли, от разочарования, от безысходности, ненависти, отчаяния…
Он еще раз попытался вытащить меч или сломать его, но тщетно – силы были на исходе. «Неужели умру вот так бесполезно и глупо?». Капли дождя били по лицу, смывая все эмоции. «Хотя нет, не бесполезно. Теперь точно знаю, что капитан был прав. Только вот сказать об этом ему будет уже некому». Лейтенант закашлялся. Он чувствовал, что скоро умрет – рана была серьезна. «Не хочу вот так уходить, - сознание начло медленно меркнуть, - Никто не спасет. Никто не знает, что я здесь. И всем все равно…». Последнее, что он видел, было серое небо и падающие из него капли дождя – весь мир там - в бескрайней непроглядной высоте.

Высокий мужчина в спортивном костюме неторопливо прогуливался по набережной. В одной руке у него был зонтик, в другой – шоколадка. Видимо, позднее время и ливень его совсем не смущали. Он остановился, заметив впереди на дороге что-то темное. Завернув шоколадку в обертку, он спрятал ее в карман, зашагав чуть быстрее.
В кровавой луже перед ним лежал шинигами, проткнутый насквозь своим занпакто. Мужчина долго рассматривал его, склонившись над телом. Особенно его заинтересовала цифра, вытатуированная на лице парня. Подумав еще немного, он сложил зонт и, не вытаскивая меч из раны, поднял шинигами на руки – тот еще был жив.

Глава 4

Шухею снился сон, в котором он стоял на крыше огромного небоскреба вместе со своим капитаном. Тоусен говорил что-то тихим и спокойным голосом, потом показал вдаль и улыбнулся ему. Хисаги обернулся, и тут в спину его толкнули. Он падал с крыши, а капитан стоял наверху, наблюдая за ним. Шухей протягивал руки, крича что-то, но видел лишь удаляющуюся улыбку. А потом был удар и сильная боль во всем теле, и … он очнулся.
Первую минуту шинигами осознавал, что он жив, а не разлетелся сотней духовных частиц, затем он понял, что не может даже пошевелиться - все болело, особенно рана в боку. Формы на нем не было, не было ничего, кроме бинтов, туго стягивающих место ранения и грудную клетку. Занпакто он тоже не нашел. Незнакомая комната, в которой он находился, была теплой и светлой. Но Хисаги сейчас мало занимало его местонахождение – раз спасли, то вряд ли убьют снова, – гораздо важнее было, как он выжил.
За закрытыми створками послышались торопливые детские шаги, и через секунду седзи беззвучно раздвинулись, впуская в комнату красноволосого мальчишку. На Шухея уставилась пара изумленных глаз, а затем гость с криком «Хозяин, этот страшный очнулся» рванул из комнаты. «Волосы как у Абарая» - подумал Хисаги, когда в комнату вошел мужчина в странной зеленой накидке и полосатой панаме.
- Доброе утро, Хисаги-сан. Как себя чувствуете?
- Кто вы?
- Я, - человек засмеялся в веер – всего лишь скромный владелец магазинчика товаров первой необходимости.
- Как я сюда попал?
- Хисаги-сан, слишком много вопросов. Отдыхайте. У вас очень серьезная рана, - мужчина повернулся к выходу, - поговорим, когда проснетесь.
Незнакомец махнул рукой, и глаза сами начали закрываться, погружая сознание в долгое забытье без снов.

Когда Шухей проснулся, такой сильной боли уже не было. Бинтов стало значительно меньше. Он попытался сесть. Оказалось тяжело, но возможно. Судя по свету в маленьком окошке над головой, на улице был вечер. Хисаги с трудом поднялся на ноги – сильная слабость заставляла держаться за стену – и вышел из комнаты.
В конце коридора слышался разговор из открытых дверей. Шинигами направился туда.
- Ооо, Хисаги-сан! Вы проснулись! Присоединяйтесь!
Посредине комнаты за небольшим низким столом сидел уже знакомый ему человек, мальчишка и еще один высокий усатый мужчина. Кипяток в чашки разливала маленькая девочка.
Хисаги медлил, с недоверием осматривая эту компанию.
- Да не стесняйтесь так. Вот вам и чашка, - хозяин указал на пустое место напротив себя, - Присаживайтесь.
Шухей неохотно подошел к столу. Медленно опускаясь на подушку, он поморщился от боли.
- Рана сильно беспокоит? – казалось, этот человек не замолкал – У вас, надо сказать, на удивление быстрый процесс восстановления. Проспали всего две недели.
Хисаги опешил, уставившись на говорившего. Столько времени прошло! Его наверняка уже ищут.
- Откуда вам известно мое имя?
- Ох-ох, это совсем не важно, - мужчина спрятал улыбку за веером – Главное сейчас ваше здоровье.
- Тогда - кто вы такой?
Пусть они и помогли ему, вылечив раны, но почему-то вся эта компания вызывала недоверие.
- Зовите меня Урахара-сан.
- Урахара Кёске?! – удивлению лейтенанта не было предела.
Об изгнанном капитане знали даже студенты академии, но никто не говорил вслух, потому что с историей его ухода было связано что-то еще, что предпочитали скрывать. И сейчас этот человек сидит прямо перед ним и как ни в чем ни бывало предлагает ему выпить чашечку чая.
- О, не удивляйтесь так. Мое имя сейчас совершенно не имеет значения. Гораздо важнее ваше состояние.
Хисаги непроизвольно кивнул, беря в руки чашку .
- Но тогда… как я оказался здесь?
- За спасение благодарите моего старого друга, - и снова хитрая улыбка скрылась за веером.
- Друга?
- Вы совсем ничего не помните?
Шухей отрицательно мотнул головой.
- Да, вы же были без сознания, - Урахара задумался, - Слышали когда-нибудь историю об изгнанных капитанах?
- Только то, что тогда вы покинули Готей. И теперь это скорее легенда.
- Понятно. Как-нибудь в другой раз я расскажу ее, а сейчас нужно вернуть вам вещи.
Он сказал что-то девочке, и та принесла аккуратно сложенную форму, занпакто и телефон. Последний, к сожалению, был неисправен.
- Прямо сейчас связаться с Готей будет невозможно, поэтому у меня есть к вам небольшое предложение.
Хисаги взял вещи и теперь внимательно слушал бывшего капитана.
- По просьбе спасшего вас человека, я бы хотел, чтобы вы остались здесь до полного излечения и… - Урахара сделал паузу, - И выслушали от меня его историю.
- Но почему он сам не может мне ее рассказать? И почему вообще решил, что я должен ее знать?
- Сколько пыла, молодой человек. Ваша татуировка, – он указал веером на щеку лейтенанта, - кажется, напомнила ему о чем-то. Поэтому он и спас вас.
- Где я могу его найти?
- Нигде.
- В каком смысле?
- В прямом. Вы не найдете его даже при всем своем желании. Официально эти люди не существуют.
- Тогда я не понимаю, зачем все это? – Шухей начинал злиться, - Меня словно за нос водят.
- Не горячитесь, лейтенант. Мне самому до конца не ясно, что же случилось.

Хисаги остался в магазинчике еще на две недели. Он мог бы уйти в любой день, но его держало желание узнать хоть что-нибудь о человеке, спасшем ему жизнь. Как ни крути, это важнее чем служба, пусть его и искал специально высланный патруль.
К концу первой недели Урахара пригласил его прогуляться. Прогулка ограничилась крышей их дома. Вечер выдался жаркий и душный, поэтому Хисаги даже позавидовал вееру бывшего капитана, которым тот не переставая обмахивался. Сумерки постепенно обволакивали дома и улицы, предвещая наступление темноты.
- Ну что, Хисаги-кун, все еще хотите услышать, как вы ее назвали, «легенду»?
Шухей кивнул. Никто в Готей ни разу не упоминал об этом, если в комнате было более трех человек. Он не мог понять, почему прошедшие события окутаны такой тайной – беспричинные страхи походили скорее на запугивание. И даже те, кто пришел недавно, поддавались настроению «легенды». В итоге, говорить на эту тему боялись. Только вот чего? Наказания?
Теперь же выпала возможность, о которой он даже подумать не мог – услышать рассказ от самого участника произошедшего. Эта история интересовала Хисаги так сильно еще и потому, что, как он слышал, человек, спасший его, был одним из тех капитанов. И шанс узнать о нем упускать было нельзя.
- Тогда у меня будет просьба к вам.
- Конечно.
- Выслушайте не перебивая, даже если что-то представится вам неприемлемым. Я же, в свою очередь, постараюсь изложить все настолько независимо достоверно, насколько позволяет мое участие в тех событиях.
Когда Урахара закончил свой рассказ, на небе горели звезды. Бывший капитан давно отложил свой веер – пока он передавал свои воспоминания сидящему рядом лейтенанту, взгляд его был устремлен в пустоту, а в голосе слышалась незнакомая серьезность. От волнения Хисаги теребил пояс хакама. Он и подумать не мог, что все было именно так. Возможно, услышь он такую историю до предательства Айзена, он бы не поверил и половине, но теперь он жадно ловил каждое слово. В голове хоть и выстраивалась ясная картина прошедших дней, но вопросов становилось только больше.
- … теперь мы скрываемся в мире живых, хотя, думаю, сейчас у Готей куча других проблем, кроме поиска старых «предателей». Ведь появились новые, не так ли? – Урахара замолчал, внимательно посмотрев на лейтенанта.
Теперь тот сидел, опустив голову.
- Что вы знаете о капитане моего отряда?
- Канаме Тоусен?
- Да.
- Ничего, - снова веер скрыл лицо шинигами, - Кроме того, что он служил в отряде Кенсея.
Шухей молчал. После услышанного в нем боролись убеждения, привязанности и здравый смысл. Он видел, что Айзен не остановится ни перед чем, чтобы достигнуть своей цели, и новые факты лишь усилили ненависть к нему. Вместе с эти росло отвращение к Готей 13, неприятие действий и морали этой организации. И здесь же сталкивались вера в капитана, согласие с ним и подсознательное желание найти правду, которая скажет, что он ошибается.
- Что теперь собираетесь делать, Хисаги-кун? Вернетесь в Готей?
- Вы сказали, что бывшего капитана девятого зовут Мугурума Кенсей? И он теперь вайзард?
- Именно так.
- Я собираюсь найти его, - Шухей поднялся, ловя на себе удивленный взгляд Кёске, - Этот человек дважды спасал мою жизнь, тем более он может знать что-то о Тоусене.
- Но вас же ищут.
- В Готей человек считается без вести пропавшим после месяца поисков. Как раз через 5 дней. Я поживу у вас еще немного, если вы не откажете?
- Конечно, конечно, - Урахара беззаботно помахал рукой.
- Благодарю. Доброй ночи.
Хисаги поклонился и спрыгнул с крыши, а бывший капитан еще долго сидел один, наслаждаясь прохладой ночи и красотой звездного неба. «Надеюсь, вы не обманете моих ожиданий, лейтенант девятого отряда Хисаги Шухей».

Глава 5

Пять дней пролетели быстро. Хисаги убивал время, тренируясь или помогая в магазинчике. Кроме того ,Урахара научил его пользоваться гигаем, так что теперь Шухей мог ходить по городу, не опасаясь быть замеченным по рейацу. Он выходил из дома примерно в шесть вечера и возвращался поздней ночью. Эти прогулки давали небольшой глоток свободы, временами отвлекая от тяжелых мыслей. Также оставалась небольшая вероятность того, что он случайно встретит Кенсея. Возвращение в Готей беспокоило его сейчас в меньшей степени, и надо признаться, в голову часто приходили мысли о том, чтобы навсегда остаться в мире живых. Пока Хисаги решил не думать всерьез об этом - по крайней мере, до тех пор, пока не найдет бывшего капитана.
Уже ночью, бредя по городу, Шухей понял, что понятия не имеет, где находится. Улица и дома были совершенно незнакомыми, а впереди в темноте виднелась открытая площадь. Отыскать дорогу не составляло проблем, но все-таки неприятно оказаться в столь позднее время в незнакомом месте, да еще и с силами простого смертного – гигай полностью ограничивал рейацу. Хисаги пошарил в кармане в поисках специальных капсул, чтобы можно было покинуть его в случае опасности, но рука нащупала только пустоту. «Черт, каким же идиотом надо быть, чтобы оставить их в магазине» - Шухей выругался и зашагал дальше. Ночь началась очень неприятно…
Выйдя на площадь, Хисаги осмотрелся. За ней виднелся большой темный парк. Редкие фонари горели через один, а то и два. Шухей окинул взглядом стену деревьев, тянущуюся в обе стороны, и уже хотел было повернуть обратно, как сквозь шелест листвы до него донесся еле уловимый звук удара металла о металл. Шинигами насторожился, прислушиваясь – ведь могло и показаться, да и мало ли - может, это ему везде бои мерещатся… Но с порывом ветра звук повторился уже яснее и ближе. Без сомнения, кто-то сражался в парке. Однако идти узнавать, в чем дело, Хисаги не торопился: не его это проблемы, да и в гигае он ничем помочь не сумеет.
Прислонившись к стене и закрыв глаза, лейтенант слушал доносившиеся звуки, стараясь понять, на каком этапе находится битва. Сердце ухнуло вниз, когда он вдруг вспомнил слова Ибы про северный парк и «пустого». «А что, если это и есть то самое место? И кто-то из ребят сейчас сражается там?». Хисаги дернулся по направлению к парку, но остановился. «Я ничем не смогу помочь, тем более, что меня это больше не касается», - он произнес это, словно уговаривая самого себя. И тут же до него донесся всплеск духовной силы, высвобождаемой шикаем. В груди защемило, когда Шухей узнал в ней рейацу Мацумото. Колеблясь еще несколько секунд, он побежал в парк, ища по звукам место битвы.
Впереди показалась площадка и небольшой почти разрушенный битвой фонтан. Вода заливала асфальт, а у одного края без сознания лежала лейтенант десятого отряда. Занпакто виднелся чуть в стороне, а к Рангику уже подходил тот самый «пустой», который почти убил его. «Ну же, очнись! - прошипел Хисаги сквозь зубы, не выходя из-под укрытия деревьев, - Вставай, Мацумото!». Но девушка оставалась лежать на земле без движения, а тварь была почти рядом. Капельки пота выступили на лбу от напряжения – Хисаги боролся сам с собой, смотря, как смерть приближается к его «бывшему» другу. Он сам может умереть, кинься сейчас на врага – но, возможно, выиграет несколько секунд, пока Рангику очнется. Он успел заметить, что она ранила «пустого»– тот держался за плечо – но все равно этого было недостаточно. И сейчас все решали секунды.
Ударив кулаком по дереву, Хисаги кинулся наперерез, поднимая отброшенный занпакто. Он загородил Мацумото собой, выставив меч вперед. Противник явно не ожидал такого поворота событий. Метнувшись чуть назад, он разглядывал Шухея.
- Я же убил тебя! – его голос хрипел от раны, - Какого черта ты здесь делаешь?!
- Пришел за тобой с того света, - Хисаги одной рукой тряс Рангику за плечо, пытаясь привести в чувство.
Не спуская с врага взгляда, он держал меч наготове.
- Ублюдок! Я всех вас убью!
Тварь кинулась в атаку, Хисаги успел отскочить в последний момент, держа на руках лейтенанта. Его все-таки зацепило – по предплечью резануло острой болью.
«Долго мне не продержаться», - Шухей крепко сжал зубы от напряжения. Мацумото все еще была без сознания.
- Придется отправить тебя на тот свет еще раз, - враг медленно обходил сбоку, видимо, выбирая момент для нападения.
- Чего ты этим добьешься?
«Тянуть время! Мацумото, да очнись же, черт возьми!»
- Отомщу за себя, за свои страдания. Больше не позволю вам убить меня!
- Но не все шинигами виноваты в том, что с тобой случилось! Да, есть те, что нарушают закон, не считаясь с чужими жизнями. Те, кто обезумел в желании власти и денег! Но зачем убивать тех, которые не причастны к этой грязи? Почему ты хочешь уничтожить простых солдат, которые все еще верят в то, что Готей 13 – опора нашего мира? – Хисаги не верил, что говорит это, но слова сами вырывались наружу, - Посмотри на нее, - он указал на лейтенанта, - Разве это она виновата в том, что с тобой сделали?!
- Замолчи!
Противник кинулся вперед, атакуя. Послышался скрежет металла о броню. Хисаги не выдержал удара – его отбросило назад. Когда он поднял глаза, то увидел, что Мацумото осталась там, где сейчас стоял его враг. Видел, как тот поднимает ее тело над землей одной рукой и поворачивается к нему, смотря в упор безумными глазами.
- Жива еще, - тварь хохотнула, - Говоришь, раз она не знала, то ни в чем не виновата? И незачем ее убивать, так?
Хисаги молчал.
- А чьи приказы, по-твоему, она выполняет? Не этих ли, жаждущих власти? Так по-моему, все равно, с чего начать – отрубить голову или сначала руки и ноги – Готей скоро придет конец.
Хисаги не мог ничего ответить, чувствуя, что просто не в состоянии спорить с тем, что слышит – ведь те же самые мысли не раз приходили и ему в голову. Не он ли решил отвернуться от всех из-за ненависти к политике организации шинигами? Ведь никто бы не понял его – все выступили бы за Готей, выскажи он свои мысли вслух. И разве потому ли, что они еще верят, а не потому, что все привыкли и согласились с такой жизнью?
- Ты прав! – Хисаги сорвался, не выдержав напряжения, - Прав, и я не могу ничего тебе ответить!
Казалось, противник удивлен таким поворотом разговора. Он отпустил тело лейтенанта, и та упала на землю.
- Я не ненавижу Готей! Капитан… наш капитан предал его. И оказался прав! Но я все еще не могу принять это, хотя и понял причину. Сейчас, уловив звуки вашей битвы, я пришел на помощь своему другу, хотя решил забыть все связанное с прошлым, - Хисаги стоял на коленях, - Я не могу разобраться в себе!
- Тоусен… - в голосе врага послышалась усмешка, - Да, капитан всегда был прав.
Повисшая пауза давила слишком сильно, пока холодящий кровь шепот не нарушил ее.
- Поэтому я и делаю все это – свою работу. Исполняю месть, не нарушая присяги капитану. Иду его дорогой. Скоро и ты поймешь, или уже понял, что она – единственно верная.
«Пустой» снова поднял Рангику вверх.
- Поэтому я и убью ее сейчас.
Неприметная до этого момента фигура отделилась от черной стены деревьев и вступила в свет фонарей. Хисаги широко раскрытыми от удивления глазами смотрел на незнакомца.
- Надоело мне слушать бред, что вы здесь несете.
- Ты еще кто? – «пустой» повернулся к нему, не выпуская свою жертву из рук.
- Хисаги Шухей, неужели ты хочешь стать таким же, как он?
- Кенсей-сан…
- Что, хочешь вот так же платить за свои обиды и ненависть? - Бывший капитан достал меч, разворачиваясь к противнику, - А тебе я даже имени своего называть не буду.
От первого удара «пустой» смог увернуться, однако его кровь все равно смочила сталь занпакто. Кенсей двигался уверенно, рассчитывая каждое движение. Поэтому, увернувшись от еще двух атак – отклонить их было невозможно – противник пропустил третью. Меч прошел посредине, разрубая тело пополам. Хлынувшая кровь окрасила площадку красными брызгами.
Когда капитан убрал занпакто и подошел к Шухею, тот, словно окаменев, сидел на асфальте, сжимая рукоять духовного меча Мацумото.
- Знаешь, что после тебя погибли 3 офицера? Эта лейтенант, – он кивнул в сторону Рангику, - была бы четвертой.
Хисаги поднял на него глаза.
- Я спрошу тебя еще раз. Ты решил быть таким же, как это ничтожество? Убивать и предавать только потому, что тебя бросили? Ведь наверняка же и до этого знал, что творится в Готей, а тут вдруг прорвало?
Кенсей наклонился и, схватив за ворот кофты, поставил лейтенанта на ноги, - Я тебя не за этим уже третий раз спасаю.
- А зачем тогда? – в голосе лейтенанта неожиданно звучало равнодушие.
Капитан отвернулся.
- Напоминаешь кое-кого. Еще тогда, когда мальчишкой был, напомнил. Последняя душа, которую довелось спасти, перед тем как стать вот таким.
- Но почему? - из глаз Хисаги сами собой лились слезы, - Я много думал! Почему, после того как с вами поступили, вы не ненавидите Готей вместе с Советом, не хотите их уничтожить!?
Казалось, Кенсей удивлен таким вопросом.
- Ревешь как мальчишка. Почему я должен кого-то ненавидеть? Пусть у меня отняли многое, но во мне нет ненависти. Да, возможно, в глубине души я хотел бы отомстить, но только тем, кто этого действительно заслуживает.
- Айзену?
- Всем троим, пожалуй.
- Троим? Урахара упоминал только Айзена и Гина.
- Вот как? – Кенсей задумался, - Про Тоусена он, значит, ничего не говорил?
Хисаги в ожидании смотрел на капитана.
- Человеком, предавшим меня и отряд, был не Айзен, хотя это, конечно, и его вина. Им был мой офицер – Тоусен Канаме. Именно он уничтожил почти весь девятый, скрываясь за маской нашего товарища.
Если что-то и могло бы сравниться с недавно пережитой смертью, так это новость, которую Шухей только что услышал.
- Почему вы так говорите? Тоусен был моим учителем и капитаном. Я знаю, насколько он справедлив. Он не мог сделать такого.
- Ты многого не знаешь о прошлом. Поэтому выкинь из головы всю ту дурь, которую тебе вбил твой капитан. Пусть он остается твоим учителем, но пойми, ученик сам ищет свой путь, а не следует чужим идеалам. Вы – не одно и то же.
Хисаги, не отрываясь, смотрел в глаза Кенсея, словно находя там поддержку своему рухнувшему миру. Тот положил руку ему на плечо.
- Пусть мир несправедлив, но кто прав, а кто нет, нельзя судить однозначно. Ведь он, – бывший капитан кивнул в сторону разрубленного «пустого» - тоже по-своему был прав.
Шухей не мог ответить от подступившего к горлу кома. Кенсей улыбнулся.
- Скажи, если я ошибусь, но эту татуировку, - он указал на щеку лейтенанта, - ты сделал, чтобы не забыть, что значит быть шинигами?
Хисаги только кивнул. Он чувствовал, как подгибаются ноги. Кто-то, наконец, смог объяснить ему то, что он не понимал, к чему так стремился и от чего мучился все эти месяцы.
- И знаешь, что скажу напоследок? Иногда можно изменить что-то, не разрушая. Ведь зачастую строить заново гораздо тяжелее.
Кенсей неуклюже похлопал лейтенанта по плечу. И повернулся, намереваясь уходить.
- И что мне делать? – Хисаги крикнул вслед, когда тот уже был довольно далеко.
- Ты сам знаешь. Для начала найди то, что тебе дорого в этой жизни.
Шухей так и остался стоять на площади, провожая взглядом одинокую фигуру. Прямо перед ним длинная аллея обрывалась просветом между деревьями, открывая светлеющее перед рассветом небо. На этот раз поднимающееся солнце коснулось зарождающейся надежды в сердце лейтенанта…

Эпилог

В кармане у Рангику был маленький телефон - к счастью, исправный после боя. Хисаги связался с Готей, попросив открыть врата. На другом конце сообщили, что они откроются через десять минут.
Десять минут в мире живых. Хисаги сел рядом с Мацумото. В бок уперлось что-то, лежащее в кармане. Порывшись в нем, Шухей вытащил коробку с капсулами и, рассмеявшись, хлопнул себя по лбу. «Надо же было перепутать карманы». Он снял гигай подальше от места сражения и вернулся к тому моменту, когда открылись врата.
Взяв Рангику на руки, он шагнул в темный проход. На выходе их встречал сам капитан тринадцатого и несколько солдат.
- Хисаги Шухей, мне приказано проводить вас в расположение командующего для немедленного отчета о случившемся, - Укитаке выглядел взволнованным, - Если, конечно, вам не требуется срочная медицинская помощь.
- Здравствуйте, капитан. Помощь требуется Рангику, - Хисаги улыбнулся, - А я, к сожалению, не могу пойти с вами прямо сейчас.
Укитаке с удивлением посмотрел на стоящего перед ним лейтенанта.
- Но я обязательно прибуду к командующему, как только закончу одно очень важное дело.
Не дав капитану ответить, Хисаги ушел в шунпо.

Юмичика сидел у открытого окна на кровати и обмахивался веером – последние дни в Сейретей стояла невыносимая жара. Больше месяца прошло с тех пор, как исчез Хисаги, и он никак не мог заставить себя перестать думать о том, что с ним могло случиться. Отряд, ищущий его, недавно отозвали, самого лейтенанта объявили без вести пропавшим, и все считали, что он умер. Однако Аясегава упорно не хотел верить в это, пусть и понимал, что надежда слишком маленькая. А еще больше не хотел признаваться себе в том, насколько небезразлична ему судьба Шухея.
Когда неожиданно в дверь постучали, он вздрогнул. Офицер поднялся с кровати и пошел к двери. Открыв ее, он отступил на два шага назад, не веря своим глазам – на пороге стоял запыхавшийся Хисаги.
- Живой… - Юмичика прижал ладонь к губам, словно боясь, что от звука его голоса видение исчезнет.
- Помнишь ту записку, что я оставил?
Аясегава кивнул.
- Так вот, - Хисаги все еще не мог отдышаться, - Я хотел написать там, что никогда не забуду того, что случилось, и что сделаю все, чтобы самое дорогое в этом мире принадлежало мне.